Дальневосточников удержит изменение механизма распределения бюджетного пирога

Ученые Института экономических исследований ДВО РАН проанализировали данные общественных организаций, касающиеся закрепления населения на территории Дальнего Востока. Около сорока процентов жителей готовы выехать в другие регионы, а часть их и за пределы страны. На вопрос, что вынуждает граждан стать вынужденными переселенцами в условиях реализации федеральных и региональных программ экономического развития, ответил директор института академик Павел Минакир.

— Павел Александрович почему эти программы и проекты не приводят к существенному повышению качества жизни населения на востоке страны?

— Мир меняется, а понятие «экономика» для тех, кто осуществляет управление, остается на уровне директоров завода с плановым производством. Правительство развитых стран осуществляет модернизацию макроэкономики. В нашей стране — борется с болезнью интеллектуального раздвоения. С одной стороны, руководители позиционируют себя как государственники, радеющие за процветание общества. С другой — не в состоянии заявить о своей позиции с точки зрения современной экономики. Населению предлагаются идеи, которые прописаны еще в середине 1990-х годов. Мозг таких руководителей оснащен фильтром, в котором заложены знания и опыт прошлых лет. Вы посылаете туда сигналы о модернизации, осмыслить и пропустить их через себя они не могут. Многие отождествляют с благом для государства только свое личное представление о будущем. Например, по их мнению, Китай — это плохо, а от плохих идей надо избавляться. Чем быстрее в мозгах управленцев перестроится фильтр, тем раньше население ощутит на себе результаты реализации программ и повышение качества жизни.

— Миллиарды рублей федерального бюджета нужно эффективно использовать. Как это сделать при наличии таких фильтров?

— Сложная задача. Подтверждение тому информация о конкурсе на разработку стратегии социально-экономического развития Приморского края. Не реализовав предыдущий план, администрация региона ставит новые цели. На кону снова миллионы долларов, которые предлагается освоить в целях исполнения чьих-то амбиций. В стратегии появятся новые программы и проекты. Но как они повлияют на качество жизни? Говорят, вложения в инфраструктуру окупаются, но накопленный опыт не всегда свидетельствует о верном выборе. Бизнес-проекты типа освоения Эльгинского месторождения угля в Республике Саха (Якутия) не отделяются от проектов социальных, которые влияют на жизнь граждан. Чтобы вывозить уголь с карьеров, строится 320 километров железной дороги. Чтобы экспортировать — угольный терминал в морском порту. Когда сырье закончится, встанет вопрос — что делать с возведенной за сотни миллиардов рублей инфраструктурой? Другое дело с социальным проектом строительства дороги, соединяющей поселения. Она позволяет всегда создавать бизнесы, а граждан чувствовать себя комфортно в пространстве. Но много ли таких проектов, например, в Хабаровском крае?

— Можно назвать строительство дороги Лидога — Ванино. Она-то работает на закрепление населения?

— Строительство планировалось для освоения ресурсов или для соединения между собой поселений? Мы искали, но так и не нашли экономического обоснования возведению этой дороги. Говорили, что она для вывоза древесины, но как лесовозная магистраль уже не нужна. Не знаю, какие села должна она объединить в транспортный коридор? Известно, что в объект вложены миллиарды рублей и строится дорога уже 15 лет. Такая инфраструктура может оказаться мусорной, хотя по замыслу могла бы сыграть важную экономическую роль. Например, как конкурентная альтернатива железнодорожной магистрали с целью снижения тарифов. Но возить по трассе Лидога — Ванино собираются не уголь и не контейнеры, а расфасовку промышленных предприятий. Так дорога — социальный или бизнес-проект?

— Насколько работает модель распределения бюджетных средств во взаимоотношениях федерального центра и регионов?

— В первой фазе строительства новой России, до конца 1990-х годов, условный пирог федерального бюджета на 30 процентов состоял из отчислений субъектов РФ. Около 70 процентов средств оставались в регионах на реализацию программ и проектов. При этом стоимость нефти для наполнения доходной части бюджета Федерации складывалась из расчета 10 долларов за баррель. Во второй фазе, в начале 2000-х годов, правительство решило вернуться к «строительству старой России». Из регионов стали изымать до 70 процентов заработанных денег при условной стоимости барреля в 100 долларов. Возникла модель распределения одной части денег в целях выравнивания бюджетной обеспеченности территорий, а другой части — из фонда развития на программы и проекты, которые создаются на принципах плановой экономики. Губернаторов заставили ездить в Москву за деньгами под творчески надуманные проекты. В оценку эффективности деятельности глав регионов включили объем идей для привлечения инвестиций, в том числе иностранных. С этого времени регионы России стали работать на проекты, а не проекты на регионы России. Но как только появлялась отдача от этих проектов, механизм распределения включался в прежнем режиме — 70 процентов доходов в Москву, а 30 — в регионы. В результате такой политики заинтересованность субъектов РФ в наращивании собственных доходов упала. Проекты регионов стали проектами Минфина, Росимущества, Минприроды РФ. Поправить ситуацию можно изменив механизм распределения бюджетного пирога.

— Послужит ли этот механизм закреплению населения на Дальнем Востоке?

— Пример коренных изменений можно наблюдать, например, в штате Аляска США. Там не стоит задача закрепления населения, хотя тоже нужно осваивать природные ресурсы отдаленных территорий. Но люди на Аляске живут богаче, чем в других штатах, потому что законодательно включен механизм распределения средств федерального бюджета, в том числе в интересах коренного населения. Львиная доля доходов от проектов остается в распоряжении штата. Там не требуются программы поддержки населения, и тем более дотации гражданам за полеты в столицу США. Даже для алеутов это выглядело бы странно. Чем больше проектов на Аляске, тем счастливее жизнь граждан штата. Особая роль принадлежит муниципальным органам власти, цель которых — создавать условия для бизнеса.

— Таким образом, нужно не только менять механизм распределения бюджетных средств, но и ставить местным органам власти другие задачи?

— Существующий механизм распределения денег заставляет местные органы власти заниматься несвойственными функциями. Мэрии городов превращаются в корпорации, хотя должны лишь контролировать сбор налогов и собирать плату за действия, которые исполняют сверх своих полномочий. Но не конкурировать с бизнесом, используя земельные участки для извлечения прибыли. Чиновникам предписано делать окружающую среду комфортной для проживания, а не строить торговые центры и кирпичные заводы. Что делают чиновники мэрии за рубежом? Вкладывают ресурсы в формирование земельных участков под строительство жилья, в дорожные и коммунальные объекты. В России их коллеги заявляют, что земли почти не осталось, а денег на инфраструктуру недостаточно. Кто-то в Москве решил строить инфраструктуру на принципах софинансирования. И пока существуют такие руководители, так и будем обсуждать — почему страна богатая, а люди в ней живут бедно. Будем вынуждены строить рыночную экономику, но уже не по приказам «как сказала партия», а по предписаниям «как сказал чиновник». В экономическом смысле в стране включен такой режим, который чувствуют на себе граждане, принимающие решение покинуть Дальний Восток.

Андрей СМИРНОВ.

• Комментарии