Камчатскую рыбалку уважают даже местные медведи

Всю эту красоту я увидел уже потом. Тесть взял лицензии на кижуча, дал мне ключи от своего джипа и заставил проехать километров девять — там, где я его должен был подобрать вместе с товарищем. Они собирались сплавляться и по ходу ловить рыбу. А поскольку я был неопытным в этом деле товаришем, мне отводилась роль ездока.

Но когда они надули лодку и собирались отходить, я все-таки робко попросил оставить мне леску и крючок, на что мне ответили, что рыбу поймают без меня и так. Рядом оказался такой же товарищ по несчастью. Но со спиннингом. И когда он начал одного за другим ловить кижуча, вы можете представить, что было со мной. К сожалению, у него не было запасных снастей — его так же оставили сторожить машину, пока его приятели сплавлялись по воде.

На моих глазах он вытащил 35 хвостов. Я же мог только откровенно радоваться за удачливого рыбака. Но наконец настало время «Ч», и я поехал за своими. Они, довольные, похвалились 22 выловленными кижучами и никак не могли понять, почему я за них так не радуюсь. Наконец я привез их к лагерю, и добрый тесть попросил помочь разгрузиться. Вместо этого я схватил первый попавшийся спиннинг и бросился к реке. Когда я выдернул второго кижуча, приятель тестя сразу начал надувать лодку. А когда выловил уже пять хвостов, к рыбалке подключился и сам тесть, Алексеевич. Все было ничего, пока я за хребтину не вытащил снулую кетину.

Тесть долго объяснял мне правила рыболовства и требовал отпустить рыбину, но почти килограмм икры меня настолько возбудил, что все его требования по поводу нормальной и цивилизованной ловли как-то принимались не в счет. В итоге рыбу мы сварили, а икру-пятиминутку съели в один присест. Самое интересное, что нас чуть позже посетила рыбинспекция на крутых джипах. И очень долго объясняли, как им мало платят и как плохо они живут. Проверив лицензии, сотрудники напомнили о так называемых проходных днях. В это время, оказывается, нельзя ловить рыбу. Мы это учли. Однако представляете, каково было наше удивление, когда в районе нашего лагеря причалило несколько лодок и к ним подъехал ГАЗ-66. И именно те же проверяющие инспекторы приняли на борт порядка пяти-шести мешков даже не с рыбой, а с уже готовой икрой лососевых.

Впрочем, это все мелочи. Особенно когда сталкиваешься с косолапыми друзьями. На Камчатке, оказывается, их тьма-тьмущая. Не хотелось бы в это верить, но буквально на каждой рыбалке за чертой города мы тут и там наталкивались на медвежий помет. Тесть с товарищем даже заспорили, что так понравилось Потапычу, шиповник или рябина. Кому-то, может быть, было бы смешно, но не когда во время рыбалки тесть меня невзначай спросил: это, говорит, впереди «пенек» какой-то или медведь? А я смотрю — пенек пошел в воду, чего-то там рыщет. Там же рыба лежит, тухляк, как ее называют камчадалы. Конечно, струхнул, предложил Алексеевичу сваливать. А он меня успокоил: дескать, надо косолапого посылать подальше, и все будет в порядке. Он покричал на медведя и успокоился. А я еще долго оглядывался по сторонам.

Кстати, какое-то время спустя мне приснился мишка, и я, наученный тестем, начал орать благим матом. Естественно, супруга подорвалась и попробовала меня успокоить. Мы чуть было не подрались, но первой мыслью было, что тесть все-таки обманул: косолапый на меня все-таки бросился.

Сам не видел, но брат жены рассказывал, как мишка ловил на реке рыбу: поймает, довольный, сует себе под зад.

Потом — следующую. Естественно, когда отрывает свое тело, хвост уносит течением. И так не то, чтобы до бесконечности, но в конце концов косолапому пришла в голову мысль, что, пожалуй, и хватит. Но когда он привстал и посмотрел на свой улов, представьте себе его огорчение, у него даже на морде было написано, что его обокрали. Рыбу-то унесло. А уж рев возмущенного топтыгина стоял на всю округу...

И все-таки морская рыбалка меня зацепила еще больше. Понравилось ловить даже просто в городе, Петропавловске-Камчатском, когда мы у какого-то пирса удили навагу. На креветку — рыба цеплялась порой сразу на оба крючка. За каких-нибудь пару часов у нас было полное 25-литровое ведро. Причем, когда пожарили, сильно удивился: оказывается, свежая навага, когда ее бросаешь на сковородку, рассыпается, как картошка. Мы стояли рядом с местными, но никто никому не мешал.

А вот лицензионный лов кижуча — совсем другое. Люди стоят на мосту, можно сказать, на головах друг у друга. Шаг влево, шаг вправо — не расстрел, конечно, но тут настолько надо все знать и уметь, что рядом даже не хочется становиться. Зацепить чью-то леску не составляет никакого труда, поэтому надо быть виртуозом, чтобы не переплести чьи-то снасти. Местные все это, конечно, знают и особых проблем не испытывают. Но нам все это было в диковинку. Возможно, поэтому тесть увозил нас рыбачить за тридевять земель. Сто с чем-то километров по асфальту и еще примерно столько же, а то и больше по грунтовой дороге. Плюс медведи. Экстрим, конечно, поэтому лучше все-таки морская рыбалка.

Брат жены на своем катере увез нас чуть дальше известных скал «Три брата». И хотя мы потом потеряли там якорь, рыбалка вышла, что называется, на ура. На три удочки мы в течение каких-нибудь двух-двух с половиной часов натаскали почти два пятидесятилитровых ведра рыбехи. Три вида окуней, самый известный из которых терпуг, а потом еще какие-то зеленые и красные хвосты, название их даже местные камчадалы толком и не знают. Но больше всего попалось так называемого ленка — это что-то типа морского ерша. А мой товарищ дважды выловил здоровенного бычка. Этот обжора, вытащенный поначалу, был нами отпущен. А потом снова попался. К нему присосалась какая-та пиявка-паразит, по ней и узнали недавнего гостя. Дальше нам предложили половить камбалу. Но, как я уже оповестил раньше, пришлось обрезать застрявший в камнях якорь, поэтому решили возвращаться домой.

Не совсем, конечно. Мы еще проверили крабовые ловушки. Тоже интересная штука. Это что-то вроде сеток-авосек, натянутых на каркас. Внутрь кладется пластиковая банка с приманкой. Чаще всего — это селедка или еще какое-либо мясо с душком. Авоськи связаны между собой длинной веревкой-шнуром. Все это опускается на дно и пеленгуется. А через какое-то время вытаскивается с помощью «кошки» — большого крюка, привязанного на тросе.

Больше половины авосек-ловушек оказались пустыми. Но некоторые были просто забиты крабом. Как мне объяснили, это просто удачно попали на их «тропу». И если вот так повезет, улов будет обеспечен. Крабы почему-то ходят только им известными, своими путями и в случае рыбацкой удачи непременно оказываются в расставленных силках. Что еще поразило — камчатский народ не жадничал, при мне почти все самки были отправлены обратно в море. Впрочем, оно и понятно: люди отсюда уезжать не собираются, поэтому хорошо помнят про завтрашний день.

Часть ловушек мы, кстати, так и не выловили. Поэтому я в очередной раз убедился, насколько это тяжкий труд — ловить краба не в так называемых промышленных, а в обычных условиях. А еще сколько усилий приходится предпринимать, чтобы его потом приготовить! Мы залили бак литров на 80 чистой морской водой, притащили его домой и потом варили в ней краба. Но это еще ерунда. Самое тяжелое было резать его ножницами, выковыривая вареное мясо. Интересно, что в свое время краб на Дальнем Востоке России был самой дешевой закуской: банки с этим нынешним деликатесом стояли в главном гастрономе Хабаровска стройными рядами и стоили, если не ошибаюсь, пять рублей. Старыми деньгами, еще до реформы 1961 года. Это, считайте, пятьдесят копеек по нашим нынешним временам.

Вадим РЕШЕТНЯК.

Фото автора.

• Комментарии